Вся власть обкомам

Никакой системы контроля за властью не осталось из-за кадрового голода: Владимир Путин не знает и не хочет знать никого, кроме однополчан и односельчан 11 «Рано утром проснешься и откроешь газету». Сетевую, естественно. «И на первой странице сможешь ты прочитать» – нет, не постановление об амнистии предпринимателям. А о том, что, скорее всего, Минтимер Шаймиев пойдет на новый президентский срок (ему хорошо, он не должен ломать голову, подыскивая собственного Медведева). А Рамзан Кадыров сделал мощнейшее заявление об отношениях России с Украиной и Грузией: необходимо, мол, «переходить в наступление». И поневоле вспомнишь, какие высказывания по отношению к федеральной власти позволяет себе Муртаза Рахимов – еще один несменяемый республиканский вождь. В общем, централизация власти в Российской Федерации достигла невероятных успехов. Примерно таких же, как централизация в масштабе всего СССР к последним годам правления Брежнева. Этот парадокс никогда не признают и не разглядят любители вертикали, которая была и есть идеологией любой кремлевской власти, независимо от того, что она публично заявляла. Тут без разницы – марксизм с ленинизмом или православие с самодержавием. Нынешняя власть, отменяя выборы губернаторов, вдохновлялась примером обкомов. Причем именно брежневских времен – с многолетней несменяемостью первых секретарей. И первых лиц в Кремле. И ведь в этом самом Кремле, похоже, никто так и не задумался: а отчего это власть первых секретарей, даже снятых со своих должностей, как это было в Грузии и Азербайджане, оказалась столь прочной, что они даже порой возвращались в свои республики? Как ни верти, везде национальная элита, так или иначе, оказалась причастна к обретению нового суверенитета и построению постсоветской государственности. Вертикаль по обкомовскому образцу страну не интегрирует, единого правового пространства, в отличие от свободных выборов на всех уровнях, не создает. Но при большевиках хоть худо-бедно, но была система вторых секретарей (всегда и везде не титульной национальности, как правило, русских), серьезные кадровые требования и все-таки кадровый резерв. И при всем этом единство страны было показным, власть первых секретарей основывалась на личных связях, прежде всего, на отношениях с Брежневым. Сейчас же вообще системы контроля за властью первых лиц в республиках не осталось. Да и в населенных преимущественно русскими областях те же проблемы – кадровый голод, обусловленный тем, что Владимир Путин (у Дмитрия Медведева собственной кадровой политики нет) не знает и не хочет знать никого, кроме однополчан и односельчан. Он боится людей и не доверяет им. И совсем не доверяет свободным выборам. Именно поэтому он находится в тотальной зависимости от узкого круга ограниченных лиц. Вся игра в сильного и самостоятельного нацлидера имеет очевидный компенсаторный характер. Тут уж не до создания единого правового пространства. Тут лишь бы тихо было. Любой ценой, как в Чечне. Но никакого соглашения о разграничении полномочий, а точнее, об ограничении власти местных лидеров достичь невозможно. Кремль давно уже капитулировал перед ними: сколько бы агитпроп ни говорил о спасении России от развала в конце девяностых, дела обстоят с точностью до наоборот. И потому новости из Чечни и Татарстана – итог не только уходящего года, но и уходящего десятилетия