…мы, которые начал Ельцин, просто без тех ошибок, которые Ельцин делал. А оказалось, что вектор развития России повернулся вспять. То есть – опять в стойло, опять все – быдло. И это привело к той деградации, о которой мы с вами говорили вначале.

Ф.Т.: В 2012 году России предстоят выборы президента. В связи с этим в российской и зарубежной прессе очень много говорят о «тандеме» и о позициях двух лидеров внутри тандема. Что, на ваш взгляд, происходит за занавесом публичности, и как вы расцениваете шансы Путина и Медведева, если термины «шанс» или конкуренция применить к российской ситуации?

Б.Б.: Это вопрос, на который миллионы людей уже сформулировали ответ. На самом деле нет никакого тандема. Есть «растение» Медведев, который ничего не решает. Не в силу того, что он хочет, но не может, а в силу того, что он просто не может. У него психологическая зависимость маленького человека от хозяина. У него есть хозян – Путин. А Путин – если продолжать говорить психологическими образами – дикое агрессивное животное, порождение КГБ. А все остальное – игра.

Самое поразительное, и на мой взгляд, самое показательное – общество смирилось с тем, что правят два не очень умных человека. Путин во власти уже больше двенадцати лет, я не могу вспомнить ни одну качественную мысль, которую Путин когда-либо сформулировал. Я даже не говорю о Медведеве, его выражение «мои слова отлиты в граните» говорят о нем все: он даже не понимает, что гранит нельзя отливать, его нужно высекать. Эта ситуация – очередное подтверждение теории о том, что общество имеет ту власть, какую оно заслуживает.

Ф.Т.: Тем не менее, на Западе принято усматривать признаки самостоятельности Медведева во внешней политике. В частности, с его именем связан новый термин в американо-российских отношениях – перезагрузка. Как вы оцениваете этот процесс? И насколько – по вашему мнению – его успех зависит от личностей лидеров в России и в Америке?

Б.Б.: Как только этот термин появился впервые – его сформулировала Кондолиза Райс (это она ввела эту идею и терминологию), я сразу решил, что это очень глубоко продуманная игра, поскольку, мне кажется, американская администрация сегодня очень хорошо понимает, что за власть в России. Судя по тому, что я знаю по своим каналам, да и, судя по утечкам в WikiLeaks, в США существует совершенно четкое понимание того, что в России – бандитская, гангстерская уродливая власть. И что Россия с этим политическим форматом – никакой не друг Америки, а враг. Конечно, не такой серьезный, как Советский Союз. Но – противник: это более точное определение. Ослабленный – но, тем не менее, противник тех ценностей, которые разделяет демократический Запад. Все, что Россия творит на Кавказе или ее отношения с диктаторскими режимами – это следствие ментальной близости именно к таким режимам.

С другой стороны, сама терминология «перезагрузки» – очень странная, по меньшей мере. На мой взгляд, она вскрывает некий интеллектуальный пробел, который есть в американской власти. Еще Ларошфуко сказал, что «политик в состоянии заглянуть вперед настолько, наколько он в состоянии оглянуться назад». Нельзя забывать историю 20 века. Поэтому мне кажется, идея изначально была порочной, и если даже была какая-то уловка дипломатическая, послание которой было – «мы вас считаем достойными партнерами», такой режим нельзя гладить по шерстке и пытаться по-хорошему решать серьезные вопросы. Они от такого отношения начинают чувствовать себя могущественными, ставят себя на одну планку с цивилизованными странами, хотя, по существу, остаются дикарскими режимами.

Ф.Т.: Но, если следовать вашему совету и «оглянуться назад», то очень много людей в России – и не только в России – связывают ваше имя с самым тяжелым периодом в современной истории – с появлением олигархии, с криминальным и коррупционным хаосом. Существует мнение, и оно многократно озвучивалось, что ваши заявления в 2006 году о поддержке политической оппозиции в России стали одной из причин маргинализации этой оппозиции, неприятия ее массами. Как вы оцениваете сегодняшнюю оппозицию?

Б.Б.: Я не хочу давать оценку тому, что происходило. И, безусловно, никак не хочу оправдываться за свои действия. Более того, хочу сказать, что на девяносто с лишним процентов я бы делал ровно то же, что делал тогда. Я и сейчас считаю, что то, что происходило в России в 90-х, было беспрецедентным движением в сторону цивилизованного мира. Понятно, что в России не существует никакой системной оппозиции: она и не может существовать в тех условиях, в которых Россия сейчас находится. Ответственность за это на народе в целом и на нас – тех, кто думает о будущем и действует во имя будущего. Я себя не отделяю от народа. Более того, я говорю как один из тех людей, которые попали в беду. По-разному: некоторые остались в России, другие были вынуждены уехать, третьи оказались в тюрьме – каждый нормальный человек ощущает на себе этот гнет власти.

Как следствие невозможности создания системной оппозиции, Россия идет, с одной стороны, к распаду, к развалу, а с другой стороны, зреет тот самый ужасный русский бунт – русский не по национальности, а по культурной традиции. И совершенно очевидно, что этот режим не может выжить и не может уже модифицироваться. Поэтому Россия либо рухнет – и под ее обломками рухнет этот режим, либо все- таки этот режим рухнет раньше, чем Россия, и появится еще один шанс сохранить Россию как единое государство.

Ф.Т.: Вы рассчитываете эти предсказания на основе математических теорий ¬– той же самой «разборчивой невесты»? Ведь вы уже предсказывали это все в прошлом и ошибались. Тем не менее, о каких сроках вы говорите?

Б.Б.: Я много раз ошибался в сроках, но по существу не ошибался ни разу. У меня такое ощущение, что не важно, кто придет к власти формально: Путин, Медведев или кто-то третий. Выбора все равно нет. Россия не выживет в прежнем политическом и экономическом формате, поэтому нужны будут реформы. А этот режим не сможет осуществить реформы, которые нужны срочно. Поэтому моя оценка – пару лет максимум.